Взгляд молодого доктора. Один из сильнейших лыжников в регионе стал ортопедом-травматологом

Чаще всего мы знакомим  читателей с методами лечения различных заболеваний, предоставляя страницы нашей газеты именитым врачам, известным всему региону. Однако им на смену готовятся встать молодые медики, которые уже сделали первые шаги в профессии, и хотя пока считаются молодыми специалистами, но уже имеют свой взгляд на те или иные медицинские вопросы.

Знакомьтесь – ортопед-травматолог областной детской клинической больницы Александр Соколов. Стаж работы у него небольшой, при этом знакомство с медициной он начал очень давно.

Из больниц – на лыжи

– Александр, выбор профессии часто складывается у человека под влиянием случайных обстоятельств. Согласен ли ты с тем, что реже всего это касается медицины?

– Обо мне так сказать нельзя, потому что еще в дошкольном возрасте я, что называется, «облежал» все стационары города. И, как всякий ребенок – дети в этом возрасте очень восприимчивы, – проникся духом медицины.

Потом была большая пауза, которая связана с тем, что мой отец – тренер. Благодаря его заботе я оказался в лыжных гонках, причем дошел до уровня сборной региона. Естественно, что в этом статусе я уже не болел и сохранил в памяти только дорогу до физкультурно-спортивного диспансера.

Когда же пришло время делать выбор, медицина перевесила – прежде всего потому, что перспективы спортивной жизни тогда были довольно туманны. В одиннадцатом классе я уже целенаправленно готовился только к профильным экзаменам по биологии, химии и математике. Это и стало моим «вторым возвращением» в профессию.

– Забегая вперед, не могу не задать профильный вопрос: если бы ты тренировался сегодня с багажом медицинских знаний ЯГМУ, был бы у тебя шанс как-то изменить спортивную карьеру к лучшему?

– Так именно потому я и закончил со спортом, что он не был обеспечен инфраструктурой. Наш тренер давал нам нагрузки на уровне юношеской сборной России. При этом в команде не было ни медика, ни даже массажиста.

Естественно, что получить устойчивый спортивный рост при таком уровне нагрузок можно только при соответствующей медицинской поддержке. Неустойчивый же ведет по сути в никуда… Отчасти и это тоже подтолкнуло меня к медицине.

– Спортивный опыт как-то повлиял на то, что своим направлением в профессии ты выбрал именно ортопедию и травматологию?

– Нет, тут все решилось на старших курсах ЯГМУ, когда нас стали подключать к работе в учреждениях здравоохранения. Мне повезло проходить практику на базе детской областной клинической больницы в отделении травматологии и ортопедии. Тут я окончательно определился с выбором, в чем мне существенно помог доктор медицинских наук Максим Вавилов.

Маленькие старички

– Насколько тяжело идет твое становление как доктора?

– В этом вопросе все зависит от мотивации. Я работаю с восьми утра до полного решения всех поставленных задач. Кроме того, у меня одиннадцать суточных дежурств в месяц.

С учетом того, что мы не только ортопеды, но и травматологи, приходится оперировать тяжелых пациентов даже ночами. Я вполне отдаю себе отчет в том, что без этого настоящим профессионалом стать невозможно.

– Как, по-твоему: уместно ли соединять в одну профессию ортопедию, которая имеет дело с патологиями, зачастую врожденными или, по крайней мере, выявленными в плановом режиме, – и травматологию, работающую с пациентами, попавшими в ваши руки по экстренным показаниям?

– Дети реже получают существенные травмы конечностей. А вот детская ортопедия – это то, что заставляет меня каждый день все глубже изучать специфику профессии.

Буквально с каждым днем детская ортопедическая патология расширяется как по количеству, так и по возрастному охвату. Что, к моему сожалению, не с лучшей стороны характеризует состояние здоровья населения.
Достаточно сказать, что если еще десять лет назад остеохондроз стал проблемой людей уже в возрасте от двадцати до тридцати лет, то сегодня мы обнаруживаем признаки дегенеративных изменений в позвоночнике у десятилетних детей. А как им не быть, если ребенок с пяти-шести лет не выпускает из рук планшет или смартфон?

Застывшая поза, минимум движений, нарушение кровообращения, а значит, и полноценного питания связок и хрящевых тканей. Это уже не говоря о наших «стандартных» патологиях, начиная от плоскостопия и косолапости и заканчивая малоберцовой и большеберцовой гемимелиями.

И тут вопрос не только в оказании помощи «здесь и сейчас», но и в том, чтобы довести ребенка до взрослого возраста и передать коллегам-медикам в максимально здоровом состоянии. Что весьма непросто: при отсутствии лечения тех же гемимелий разница в длине ног у человека к моменту завершения роста может достигать двадцати и даже тридцати сантиметров. К тому же мы занимаемся и сопутствующей патологией: к примеру, операциями детей, страдающих ДЦП. В той их части, которую нельзя исправить ни ЛФК, ни массажами, ни подбором ортопедических устройств.

– Понятно, что есть ряд болезней, которые обусловлены генетическими предпосылками или факторами внутриутробного развития. Но есть и те, что сформировались уже в процессе жизни ребенка. Какие из них занимают лидирующие позиции?

– Тут простая статистика. Если исходить из нее, сегодня каждый седьмой ребенок в России страдает избыточным весом. Среди наших пациентов их – около половины, причем это касается и ортопедии, и травматологии.
Практически все дошкольники с избыточным весом и плоскостопием страдают от болей в ногах.

Кости еще мягкие, связочный аппарат до конца не сформировался, да еще и отсутствие необходимой двигательной активности снижает их тонус… А стопа должна держать весь этот вес, с чем она и не справляется. Боль в ногах блокирует двигательную активность. Получается замкнутый круг, который иногда приходится «размыкать» путем оперативного вмешательства.

– А травматология тут каким местом приходится?

– Да практически тем же. У меня в практике был случай, когда девушка – мастер спорта по гимнастике – упала с высоты около двух метров, отделавшись только ушибами, потому что ее позвоночник находился в мощнейшем мышечном корсете.

И есть многочисленные противоположные примеры: когда компрессионный перелом нескольких позвонков получают дети, просто поскользнувшиеся на улице. Родители часто удивляются этому… А что же тут странного, если у ребенка масса на пять, а то и десять килограммов превышает норму, а вокруг позвоночного столба вообще не сформирован корсет мышц.

Все лучшее – детям

– Тогда возникает вопрос: вы оперируете ребенка, к примеру, с тем же плоскостопием, его состояние улучшается, но затем он покидает стены больницы и продолжает жизнь в том же стиле… Наверное, это признак того, что вы расстаетесь не навсегда?

– Мы, конечно, предупреждаем родителей о необходимости изменения образа жизни ребенка. Естественно, даем соответствующие рекомендации, к которым большая часть пациентов все?таки прислушивается. А если говорить более серьезно, то сегодня вся стратегия нашего лечения направлена именно на то, чтобы как можно быстрее вернуть ребенку активность. То есть даже после лечения компрессионных переломов позвоночника мы стремимся как можно быстрее вертикализировать его и позволить двигаться в разумных пределах.

Старая школа хирургии, которая подразумевала, что такого пациента необходимо «упаковать» в корсет и неделями не давать подниматься с постели, понемногу уходит в прошлое.

– Надо полагать, что здесь играет роль то, что восстановительный и регенеративный потенциал ребенка гораздо выше, чем у взрослого, а вынужденное бездействие скорее ухудшит его состояние?

– На самом деле сейчас и ко взрослым все более применим этот подход. Но это вскрывает другой аспект проблемы: почему-то считается, что дети менее нуждаются в высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП), чем взрослые.

Сегодня из 600 операций, проводимых в нашем отделении, около трети относятся к разряду ВМП. Тогда как весь коллектив считает, что мы в состоянии проводить в несколько раз больше таких вмешательств – квалификация наших лучших медиков это позволяет.

Судите сами – заведующий нашим отделением Тимур Торно – ведущий специалист по лечению травм кисти и восстановлению периферических нервов. Максим Вавилов учит коллег из многих регионов гипсованию по Понсети – метод позволяет корректировать тяжелые случаи косолапости без хирургического вмешательства…

– А что в таком случае мешает все это развивать?

– У нас нет статуса федерального медицинского центра. Из-за чего мы вынуждены отправлять в другие медучреждения даже тех пациентов, которых без труда вылечили бы сами.

К примеру, девушки 15 – 17 лет еще считаются педиатрическими больными. Но у них уже закрыты основные зоны роста, из-за чего при сложных переломах голени им приходится либо лежать на вытяжении, либо искать возможности для проведения блокируемого интрамедуллярного остеосинтеза, который позволяет практически в несколько дней вернуть человеку возможность перемещаться, пусть и с помощью костылей.

Операция сама по себе несложная, но если она требуется, приходится направлять их в клиники, где такие операции проводятся для взрослых пациентов. При этом к нам везут детей со всей Центральной России и из северных ее регионов, поскольку давно известно – в пределах своих компетенций мы проводим лечение не хуже, чем «федералы».

– Это называется «расти вместе со страной»?

– Любой молодой специалист хочет выйти на высокую орбиту в течение того срока, пока он еще только формируется как профессионал. Уверяю, что в нашем отделении и в нашей больнице я в этом смысле не единственный среди сверстников. 

Фото из газеты «Северный край»